-Ай да Кушкин! Ай да сукин сын! – завопил Кушкин и поставил точку.
-Что у вас там стряслось? – поинтересовались соседи сквозь стену.
-Опять? – тихо ахнула жена и без команды "сядь-ка" сама вошла и села на стул.
-Опять! – торжественно ответил ей Кушкин. А соседям ничего не сказал – ишь какие.
-Опять. - повторил он. – Гляди, 13 страниц. Во какое. Стихотвореньище.
И начал читать. А потом спросил: "Ну?!"
– "Замечательно! – тихо воскликнула жена. – Только вот."
-Ну-ну?
-Там одно слово. Не очень.
-Где-где?
-Я не запомнила. Ближе к концу, непонятное. Там, где "мятущийся разум".
-Да ну тебя, ничего не понимаешь. Все слова – что надо. Мне – нравится.
-Конечно, конечно, - сдалась жена, убегая на кухню, где скворчало и пахло.
-Ай да Кушкин! Ай да! - приговаривал Кушкин, набирая телефон друга-соперника. Тот выслушал – сначала слушая, потом – положив трубку на стол, потом опять слушая, потом – опять на стол, а потом помолчал и промычал: “М-м-мда”.
-Ну? – заторопил Кушкин.
-Ярко. Ярко. Широко, широко. Глубоко. Да, глубоко. Но сыровато, старик, сыровато. Ты поработай еще.
-Ничего не сыровато. Ты просто завидуешь, старик. Мне – нравится.
-Ну-у, это не аргумент. И вообще плохой признак. Поэт должен быть не удовлетворен. Тогда, значит, он растет. Вечный поиск, старик, вечные сомненья и страданья. А тебе - нравится. Нехорошо.
“Ай да Кушкин, ай да сукин ”, – напевая на разные лады влетел Кушкин в редакцию самого толстого журнала. Тощий литсотрудник отдела поэзии затравленными глазами взвесил кушкинскую папку.
-Вот! – торжественно выложил Кушкин перед ним свое новое. – Написал!
Обреченный литсотрудник уперся локтями в стол и прочитал. Потом накрыл листы бледной ладонью и вошел в роль: "Хорошо. Хорошо-о-о. Метафоричность. Значимость. Но не подходит. Нам. Не вытанцовывается. Жаль. Жаль. Мне - понравилось. Жаль!"
-И мне нравится – признался Кушкин. – Жаль. Спасибо. А может все же что не так? А?
-Нет-нет-нет. Это – настоящее! Может, только где "мятущийся разум". Да нет-нет. Крепко слеплено. Поздравляю! Счастливо! Всего!
"Крепко слеплено. Мне нравится. Ай да Кушкин!" – приговаривал Кушкин, снимая ботинки. Тринадцать страниц по пять экземпляров втиснулись в верхний ящик стола.
"Двухтумбовый пора покупать", - думал Кушкин, засыпая счастливым сном.
"Гений мой бедненький", - молча вздыхала жена, подтыкая одеяло, чтоб не дуло.
"Мятущийся разум та-та-та-та-та-там. Вот дьявол, выдал нетленку", – ворочался бессонный друг-соперник.
"К нам сегодня Кушкин приходил. Но наш портфель. Ты же знаешь", – делился литсотрудник с подругой трудной литературной жизни перед тем, как уйти в неспокойный сон.
А Кушкин тем временем спал глубоко и улыбался победно.